услуги, которые могут быть представлены на платформе. Таким образом платформа формирует область притяжения для модульных решений и сервисов, решающих востребованные задачи в рамках платформы, при этом их поставщики получают доступ ко всем клиентам, использующим платформу.

Для этого необходим следующий функционал.

1. Сохранение договора, заключённого сторонами в распределённой документно-ориентированной базе данных. При этом обеспечиваются:

консенсус участников соглашения;

синхронизация версий договора и формирование «эталонного экземпляра», защищённого от уничтожения и искажения;

обеспечение доступности экземпляра договора или его частей для заинтересованным партнёрам, которым может быть предоставлен доступ.

2. Выделение бизнес-процесса исполнения договора на платформе. Благодаря этому достигаются:

контроль этапов с момента заключения с отчётом контрагента по основным точкам исполнения работ;

формирование рейтинга исполнителей заказов;

учёт в нем всех относящихся к нему фактов хозяйственной деятельности;

уведомление заказчика — руководителя или уполномоченного сотрудника — о возникновении риска и вариантах его урегулирования.

Итогом для системы заказов госсектора (и корпоративного) станут:

минимизация рисков договорной деятельности;

автоматизация контроля реальности операций в процессе их исполнения;

оперативность реагирования при мониторинге выполнения договорных работ.

§ 3. Свободное время общества — универсальный критерий выбора стратегических планов развития государственного сектора как ядра развития народного хозяйства и соответствующих социально-экономических преобразований на основе трудовой теории потребительной стоимости

1. Текущие исторические условия

Поскольку данный параграф является заключительным в нашей работе, он призван собрать воедино все основные её положения, окончательно раскрыв их взаимосвязь и полезность для разрешения противоречий государственно-монополистического капитализма.

Главное противоречие империализма было сформулировано В. И. Лениным в работе «Империализм как высшая стадия капитализма» как противоречие между фактически обобществленным производством и частнособственнической формой хозяйственных отношений[182]. Термин государственный капитализм был предложен им же в ранее цитированной нами лекции 14 (27) мая 1917 года «Война и революция»: «…начала огосударствления капиталистического производства, соединения гигантской силы капитализма с гигантской силой государства в один механизм, ставящий десятки миллионов людей в одну организацию государственного капитализма». Хотя это сращивание было показано ещё и в «Империализме как высшей стадии…», ссылаясь на Шульце-Геверница: «Тридцать лет тому назад свободно конкурирующие предприниматели выполняли 9/10 той экономической работы, которая не принадлежит к области физического труда «рабочих». В настоящее время чиновники выполняют 9/10 этой экономической умственной работы. Банковое дело стоит во главе этого развития»[183]. Все это дало основания более поздним исследователям пользоваться понятием «государственно-монополистический капитализм», подразумевающим более развитую форму монополистического капитализма, для которой характерно соединение силы капиталистических монополий с силой государства. И отчасти такое соединение стало методом ослабления противоречий империализма — поскольку государство через лоббистские практики стало если не ставить монополии общественным интересам, то хотя бы отчасти согласовывать их векторы.

В сказанном нами наиболее существенным считаем это замечание «отчасти согласовывать», следствием чего и является не снятие противоречий империализма, а их ослабление. Именно в силу недостаточной мощности лоббистских механизмов и процедур согласования, ошибки в системе накапливаются. Долгое время есть возможность их компенсировать — ограблением стран периферийного капитализма (то есть старыми империалистическими методами), контролем над эмиссией и возможностью неэкономическими методами перераспределять богатство, кредитованием конечного спроса. Но все эти механизмы дают лишь временную отсрочку, а не снимают противоречия за счёт прогрессивного развития. Не только малый и средний бизнес, но и промышленная буржуазия постепенно теряет возможности ими пользоваться, они остаются в руках чисто финансовых спекулянтов. Это, как и столетие назад, порождает ошибочное мнение о возможности решить проблемы за счёт возврата назад, — то ли в эпоху свободной конкуренции, то ли в эпоху разделённых валютных зон и таким образом разделённых рынков. В принципе, такую картину наблюдал ещё Ленин в 1916 году[184].

Столетие назад именно опора на государства и сращивание до степени государственно-монополистического капитализма стало прогрессивным выходом. Сейчас это решение перестаёт работать до такой степени, что финансовый капитал начинает действовать, ослабляя опорные государства, и буквально в наши дни мы видим драматический эпизод, связанный с фактическим национальным расколом в ещё совсем недавно передовой державе под названием Соединённые Штаты Америки, в которой технологические и финансовые гиганты объединились против президента Трампа, пытавшегося решить хозяйственные проблемы страны за счёт возвращения протекционизма. То есть, действовавшего в интересах национального промышленного капитала. Поражение Трампа закономерно — он также пытался сделать шаг назад в историческом развитии. Его противники ответили дискретидацией государства, подрывом легитимности выборной власти и таким образом объективно ослабили силу, на которую опирались столетие. Они считают, что субъект «государство» более им не нужен в той степени, чтобы мириться с его субъектностью. Они просто не принимают это даже на уровне идеи. Мы считаем, что это ошибка[185]. Это означает, что и их ждёт закономерная катастрофа.

У финансистов нет идей, способных заместить идею государственно-монополистического капитализма. Мы же прогрессивным путём видим не его разрушение или замещение, а его дальнейшее развитие.

Выходом стало бы привлечение вызревших новых общественных сил, а не взаимное ослабление монополий и государств. Мы таким выходом видим соединение государственно-монополистического развития с научно-техническим прогрессом. Этому соединению мешают обсуждённые нами в настоящей работе методики стоимостной оценки эффективности инновационных проектов, из-за специфики которых (этих методик) масса проектов, создающих для общества ресурс для развития, просто не видна.

Конечно же, это противодействие, заложенное в методики оценки эффективности, не случайно, а необходимо для капитала. Вот что писал об этом ещё Маркс: «В одном направлении он (капитал), стало быть, вызывает к жизни все силы науки и природы, равно как все силы общественного сочетания и общественных отношений, чтобы сделать богатство независимым (относительно) от затрачиваемого на него рабочего времени. В другом же направлении он хочет эти созданные таким путём громадные силы общества измерять рабочим временем и втиснуть их в границы, необходимые для того, чтобы уже созданную стоимость сохранить в качестве стоимости»[186]. И в другом месте: «… применение науки в материальном производстве отделено от знаний и умений отдельных рабочих»[187].

То есть специфическим для капитала требованием является необходимость соединять силы природы и общества с использованием науки, но не во всех случаях, когда это возможно технически, а лишь в тех, в которых это приносит частную прибыль. То же самое с соединением науки и знаний и умений рабочих. Но ведь у нас имеет место не капитализм свободной конкуренции и даже уже не империализм, а государственно-монополистический капитализм. И мы предлагаем не взаимное уничтожение государств и монополий (как это происходит сегодня в США), а принятие государством в лице государственного сектора экономики участия в соединении сил науки как системы знаний, сил природы и сил широких масс